Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием - Алена Бессонова

— Подсиживает тебя? — подмигнул Исайчев, — мне кажется лысый староват для твоей должности. Софоклычу до пенсии сколько?

— Три раза на пенсию мог выйти. Не идёт зараза! Говорит уйду на отдых — умру! И сидит, и сидит, и ест мозг и ест… — на лице Русакова отчётливо читалась мысль, что ему в данный момент жалко, что он не крокодил и не может никого съесть, — И, главное, уйдёт только по собственному желанию или по факту смерти на рабочем месте.

— Чё й то?!

— Ты знаешь почему Леонид Якубович до сих пор ведёт передачу «Поле чудес»?

— Ну-у-у?

— Говорят он спас жизнь Эрнсту. Вот и мой Арбузов, когда-то во время взрыва на платформе в Белом море спас жизнь нашему краевому начальнику. Самому большому начальнику. И теперь ему можно всё.

— Тогда почему он не его заместитель?

— Потому что начальник не дурак. Кому нужен подле себя зануда. Они по молодости работали в одном управлении и поехали с инспекцией на нефтяную платформу в Белое море. Арбузов — педант одел на себя спасательный жилет. Ну, как же — по инструкции положено… Во время взрыва оказался в море во всеоружии, а наш начальник не только голым поплавком, да ещё и в полубеспамятстве в воде болтался… Так вот Герман Софоклович держал его на плаву до прибытия спасателей. И, знаешь почему? Потому что в ином случае — не-по-ря-до-чек! Так-то!

— Сколько ему сейчас лет?

— Сто!

— Серьёзно?

— Надо посмотреть в личном деле, но я думаю больше семидесяти.

— Стало быть, это не Чудь. Или есть варианты? Например, поправки собственного возраста.

— Подожди… чего гадать… — Русаков достал телефон и набрал номер:

— Галина Евсеевна, посмотрите по компьютеру сколько сейчас Арбузову лет? Да, я подожду…

Пока Русаков ждал, Исайчев разглядывал фотографии на стенде и некоторые из них фиксировал камерой на телефоне.

— Ему полных семьдесят восемь лет… Чудь не он!

Исайчев с укоризной посмотрел на друга:

— Наивный ты Сашка! Чудь врёт во всём, а в вопросах возраста он, конечно, предельно честен. Этот может нарисовать любой возраст. Все его документы изначально липа… Проверим. Запроси и его личное дело, покопаемся.

Михаил вынул аппарат, по которому было условленно общаться с Ольгой, набрал номер. Металлический голос робота сообщил: «Абонент вне зоны доступа. Перезвоните поздней или оставьте сообщение после сигнала». Исайчев дождался сигнала, сказал:

— Олюш, ты совсем зарылась? Давай завтра сходим в кафе мороженку. Соскучился. Хочу на тебя посмотреть. О деле: мне нужно всё, что сможешь найти о Пантелеймоне Львовиче Ставрида. Если к сегодняшнему вечеру успеешь, будешь большой молодцой. Целую тебя!

Когда Русаков и Исайчев вернулись в кабинет, личные дела Ставриды и Арбузова лежали на столе. Личное дело Арбузова Германа Софокловича было идеальным. Ни сучка, ни задоринки. Без каких-либо изъянов.

— Смотри, — заметил Исайчев у него в биографии сказано, что родители похоронены в посёлке Кодино Онежского района Архангельской области. Он там вырос, школу закончил и уехал учиться в Архангельск. Мы сто процентов уверены, что Чудь — это беглый Ефим Мессиожник. Если Мессиожник присвоил документы каким-либо образом исчезнувшего Арбузова, это легко устанавливается. Нет! Наш злодей не настолько глуп, чтобы использовать документы местного жителя. Это обязательно должен быть приезжий.

— А я надеялся, — разочарованно хмыкнул Русаков, но взглянул на Михаила смеющимися глазами, сказал, — шучу! Он, конечно, зануда и педант, но может быть с нами так и надо иначе гаечки и шурупчики крутится перестанут… Давай дальше…

В папке «Личное дело. Ставрида Пантелеймон Львович» хранились аккуратно подшитые немногочисленные листочки: трудовой договор, копия приказа о приёме на работу и копии приказов о перемещении, поощрениях. Отсутствие остальных документов объяснялось записью: в период с 1926 года по 7 декабря 1988 года проживал в Армянской ССР в городе Спитаке.

Русаков недоумённо взглянул на Исайчева:

— Вот тебе бабушка и Юрьев день…

Исайчев, как всегда, в минуты растерянности снял очки, потёр указательным пальцем переносицу, размышляя, сказал:

— Что мы имеем? Шиш мы имеем! Если это соответствует действительности, то отсутствие документов объясняется просто — землетрясение! Там камня на камне не осталось. А после развала Союза Армения и вовсе перестала отвечать на запросы — это я точно знаю по прошлой работе. Но под это дело, можно себе любую биографию состряпать… Ты что о нём знаешь, Александр Егорович? Вспоминай всё! Твой батя с ним дружит. Вы же не только по работе общаетесь. Надо Егора Ильича расспросить.

— Не надо! — отреагировал Русаков, — во-первых, батя к Ставриде трепетно относится. Во-вторых, у меня отец прямой, как рельс и на его лице всё проявляется мгновенно. А если Ставрида — Чудь, то он моего старика быстро просчитает. И непонятно, как отреагирует. Давай дождёмся звонка Ольги, возможно, что-то прояснится.

— Слушай, Сашка, ведь Ставрида, я слышал, часто у вас в доме бывает и вроде недалеко живёт, так?

— Ну-у? К чему ты клонишь?

— Позвоню-ка я Роману, пусть проверит хату на жучков. Думается есть они в доме. Уж больно сведущ, господин Чудь о наших разговорах. И Ася, и Валентин тому доказательство.

* * *

Чудь возвращался в городскую квартиру с острова. По дороге налетела метель. Самая противная какую можно себе представить: с ветром, мокрым снегом. Снег лепился к лобовому стеклу, и дворники едва-едва справлялись. На трассе по обочинам стояли машины, они были похожи на белые, пыхтящие выхлопными трубами броневички: без окон и дверей. Вероятно, дальше замёты совсем закрыли дорогу. Чудь услышал по радиоприёмнику специальное сообщение, касающиеся его трассы: спасатели уже пробиваются к ним и здесь же водителям рекомендовали встать на обочину в ряд ближе друг к другу, чтобы не мешать спецтехнике, включить противотуманные фары и ждать. Метели в их крае явление нередкое, поэтому уговаривать никого не надо, и водители дисциплинированно становились в ряд. Чудь не волновался. Он знал погодные капризы своего края и отправлялся даже в самую короткую поездку с максимально наполненным баком. В салоне постоянно имелась дополнительная тёплая влагостойкая одежда — это на случай, если придётся, чтобы не заглох двигатель, выходить очищать выхлопную трубу от снега. В печке обогрева салона Чудь был уверен и, отложив сиденье, укрывшись пледом, расслабился, прикрыл глаза. В такие минуты он старался вспоминать приятное. Когда-то совсем давно в Архангельске у него имелся маленький антикварный магазин. Чудь купил его у старого бездетного еврея на деньги, вырученные от намытого золота. Их хватило не только на помещение магазина, но и на покупку товара у того же еврея. А ещё Чудь дважды ездил в Сартов. Оттуда привёз припрятанное в надёжном месте ценное имущество, добытое на Сенном базаре у старушек и стариков. Естественно, в Сартов он приезжал с другими документами, сильно осторожничал и не смущал своим присутствием даже самых близких по прошлой жизни знакомых.

За два года